В прогрессивной России муниципальная тайна стала изолированным явлением, мало связанным с реальной жизнью. Увлекаясь регулированием распространения, лицензирования, внесения в реестр и прочими техническими аспектами государственной тайны, мы забыли о самом главном. Муниципальная тайна — это исключение из свободного потока информации. Университет государственной тайны и вся его деятельность — это суть функции государства по отношению к обществу и личности. На языке алгебры именно разговоры и люди считаются аргументами. Защита их интересов (обеспечение их безопасности) оправдывает само существование государственной тайны.
Иными словами, университет государственной тайны ни в коем случае не обязан препятствовать нормальному развитию общества и экономики. В настоящее время это, безусловно, не так.
Во-первых, университеты государственной тайны охватили, казалось бы, лишние сферы общественной жизни. Это имеет вполне понятные исторические предпосылки. Во-первых, Российская Федерация унаследовала от Советского Союза систему полной секретности, которая, вероятно, действовала в эпоху «холодной войны». Во-вторых, в первые годы независимости Российской Федерации информация, которая ранее не считалась секретной, получила гриф «секретно» и стала открытой тайной [58].
Существующая система государственной тайны является серьезным препятствием для эффективного обмена информацией.
С введением государственной тайны теряется общественный контроль над деятельностью местных органов власти. Нерадивым бюрократам проще сохранить в тайне информацию о собственных предвзятых выводах, чем сделать ее публичной.
Институт государственной тайны — очень дорогостоящее мероприятие. Это «первые» отделы, службы безопасности, сотрудники, курьеры, газетные вырезки и повышение зарплаты. В конечном итоге некоторые плательщики включают эти расходы в цену своих продуктов или предложений, что делает их менее конкурентоспособными. Таким образом, муниципальные власти перекладывают бремя расходов на операции с государственной тайной на плечи налогоплательщиков.
Режимы государственной тайны отменяют многие другие правовые режимы. Например, они стремятся ограничить осуществление прав собственности в «режимных» компаниях, отказывая новым владельцам в доступе к государственным секретам. Или же они могут поднимать вопрос о разрешении адвокатам доступа к государственной тайне в некоторых уголовных делах [59].
Общность уголовно-правовых норм, применимых к данной сфере, усложняет применение Уголовного кодекса при большом количестве правовых актов.
Система уголовно-правовой охраны государственной и служебной тайны также является неполной. Например, отсутствуют основания для привлечения к уголовной ответственности лиц, имеющих доступ к служебной тайне, за утечку или незаконное нарушение режима секретности, не предусмотрена ответственность за нарушение режима секретности в судебном процессе при отсутствии предупреждения о неразглашении. Применимые положения. В статьях 283 и 284 Уголовного кодекса Российской Федерации отсутствует четкое разграничение между разглашением государственной тайны и нарушением правил обращения с носителями государственной тайны. Неоднозначность правоприменительной практики также снижает эффективность уголовно-правовой охраны государственной и служебной тайны.
Как отметил Генеральный прокурор РФ Ю. В. Чайка, во многих случаях «государственные служащие „обмениваются“ доверенной им информацией и помогают подконтрольным им организациям получать незаконные выгоды и привилегии». Более того, в 50 % случаев основным мотивом раскрытия государственной и служебной тайны является корысть.
Поэтому необходимо совершенствовать уголовно-правовые инструменты противодействия посягательствам на государственную и служебную тайну органов внутренних дел. Необходимо стремиться к тому, чтобы разглашение государственной тайны не мешало и не вредило нормальному развитию общества и экономики, а, наоборот, помогало ему [60].