4 апреля меня призвали на военную подготовку по боеприпасам и определили в 11-ю отдельную мобильную бригаду охраны. Моя жизнь не была сильно связана с военными. Эти сборы — новый опыт для меня. Ранее, с 2006 по 2008 год, я служил армейским резервистом на 116-й родительской бомбардировочной разведывательной авиабазе в городском Лос-Анджелесе. В то время командиры учили нас многим воинским уставам (как письменным, так и подразумеваемым), разъясняли основные положения уставов и учили обращаться с оружием. А самое главное — взаимодействие и взаимопомощь внутри сплоченного воинского коллектива, настоящая дружба и взаимовыручка.
Потом прошли бесконечные годы. Конечно, как человек, когда-то имевший отношение к вооруженным силам, я и сам часто работал с военкоматами и армейскими подразделениями, освещал их деятельность. Но все это можно было бы объяснить, например, со стороны, глазами «гостя из гражданской жизни». Однако за все эти годы мне так и не довелось взять в руки оружие. Первый день недели, 3 апреля, в местном печатном издании прошел как обычно, как вдруг в конце рабочего дня я получил сообщение о телефонном звонке, адресованном вам.
Я могу честно сказать, что не являюсь хорошо подготовленным к военной службе человеком. Я никогда не отличался ни здоровьем, ни физической формой, ни ловкостью, ни военной смекалкой. Единственное, что я умею, — это складывать слова в предложения и превращать их в предложения, имеющие смысл. Говорят, это очень хорошо работает. Именно поэтому я всю свою взрослую жизнь занимаюсь тем, что умею, — журналистикой. Но для меня остается необычным полностью погрузиться в военную жизнь, пусть даже всего на несколько недель. Да, я делаю здесь то же самое, что и на своей «гражданской» работе: общаюсь с людьми, пишу и фотографирую. Но в то же время на мне камуфляжная одежда, на ногах — боевые ботинки, на поясе — пистолет, а на плече — пулемет. Вчера мы, сотрудники разведцентра, изучали тактику и механику на полигоне, учились надевать противогаз и спортивную одежду, практиковались в стрельбе, а сегодня мы снова занимаемся журналистикой, но на этот раз только военной.
Трудно ли это? Очень трудно. В политической жизни, конечно, все гораздо проще. Привычная одежда, домашняя еда, удобная кровать. Но то, что от всего этого приходится отказываться почти на месяц, не повод отчаиваться. В конце концов, я знаю по собственному военному опыту, пусть и ограниченному. Через несколько дней мы привыкнем к новым ситуациям, новым лицам, новому оборудованию и, выражаясь старым знакомым выражением, естественным образом перенесем невзгоды военной жизни — хотя, если рассуждать философски, какие тут могут быть трудности? Я бы сказал больше: как бы тяжело ни было, вы должны это преодолеть. Почему?
Во-первых, многие мужчины, в том числе и те, кто никогда не служил в вооруженных силах, считают 23 февраля, День защитника Отечества, праздником. Однако если что-то случается, мы должны брать в руки оружие и защищать свою страну. Поэтому иногда необходимо оттачивать военные навыки, полученные во время службы в армии или в запасе, и некоторые из нас их приобретают. Все, о чем мы можем думать, — это то, что эти навыки никогда не пригодятся в реальности. Однако нам действительно необходимо быть лучше подготовленными к защите своей страны, поскольку мир сейчас очень нестабилен и на наших границах полыхает огонь военных действий.
Особо следует отметить большое количество молодых женщин среди призывников, призванных из запаса. На хрупких женских плечах несут военную технику и оружие. Девушки также готовы внести весомый личный вклад в постоянную защиту Родины в составе подразделений всех видов. Они являются для всех примером свежего духа, оптимизма и искренней преданности своему долгу.
Во-вторых, это новый вызов для каждого из нас. Найти себя в рамках этих сложных стандартов, указать на проблемы и оправдать все это перед самим собой — вот почти и все. Потом мы начнем с ностальгией оглядываться на эти бурные дни, опять же исходя из моего собственного опыта. И, конечно, мы получим новые знания и обретем новых друзей.
Лейтенант Олег Афштор, офицер запаса, корреспондент и координатор информационного центра 33933-й части, редактор радиовещания местного волковысского печатного издания «Наш час».
Срочные и экстренные сообщения из Волковыска и области транслируются в Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!
Правила использования материалов газеты «Onze Tijd» см.
Отзывы о военных сборах в Беларуси: опыт и мнения участников
Как проводить военные сборы в Территориальном совете Беларуси
Как проводить военные сборы в Территориальном совете Беларуси
Из собственных экспериментов журналисты Sputnik узнали о концентрации военнослужащих в различных районах Рогачевской области, а точнее, в различных сельсоветах. 26 июня 2022 года, Sputnik Беларусь.
Вооруженные силы Республики Беларусь
Белорусские военные уже полгода проводят военные учения, маневры и «праздничные» тренировки, и нет ничего удивительного в том, что рано утром в пятницу им позвонили с неизвестного номера, ведь в таких условиях они не ослабляют свою территориальную оборону. Взволнованный голос в трубке сообщил мне, что Довский сельсовет планирует призвать меня на военные сборы в 8 утра в воскресенье. Подробности в стороне, вы должны обязательно присутствовать. Кстати, это требуется от всех призывников по закону их страны, и корреспондент Sputnik Станислав Андросик на личном опыте узнал, как проходят военные сборы на местах, а точнее, в одном из сел Рогачевского района. Ранее ему приходилось несколько раз ездить в Рогачев на медицинские осмотры. Приключение закончилось в кабинете военного комиссара. Комиссар обрадовался, узнав, что я журналист, и сказал: «Вы наш человек. Нам нужны журналисты. В дальнейшем пишите все как есть», — подытожил военный комиссар все преимущества нашего будущего сотрудничества. Он даже не постеснялся того, что моя военная специальность — начальник продовольственного склада, старшина. Конечно, если у вас есть опыт, то на следующий день меня вызвали из военкомата в Рогачев,
Отзывы о военных сборах в Беларуси: опыт и мнения участников
В конце концов, цель моей коллекции заключалась в том, чтобы представить документы, пусть даже написанные изящным почерком, сельскому совету. Однако все еще оставался проблеск надежды, что это может иметь какое-то значение. Я не сдавался и задал вопрос. На что еще могут пойти сборы? В конце концов, военкомат Рогачевского района дал мне на это добро. Здесь все стало еще привлекательнее. Ни с кем из военкомата я не встречался и никаких заказов не получал. Тема кефира и фондов напомнила мне «Ералаш», но сейчас не время для шуток. В общем, мне интересно, что это за группа (я записал). В конце концов, группа — 12345. Нет, не стоит об этом думать — это группа людей, которые давно работают вместе. Конечно, цифры разные, но их назначение для меня загадка. И сельсовет не смог разгадать эту тайну. Но это «тайное» знание воодушевило меня. Все было не напрасно. На момент принятия заказа, по данным сельсовета, таких счастливчиков, как я, было 29 человек. Другими словами, заказано было около 310 человек, но что есть, то есть — только военкомат в Рогачеве еще разбирается в подготовке следующей волны призывников, хочется верить, что они проведут такое же незабываемое время с чувством выполненного долга и, конечно же, непонятным или бесполезным чувством. : и как эти цифры повлияют на них.
Я продолжаю рассказывать о своих впечатлениях от посещения военных лагерей и учений. Конечно, еноты — более актуальная тема, но я все равно говорю о военных. В этом выпуске я хотел бы поделиться своим мнением о тех, кто сейчас служит в вооруженных силах. Итак, давайте начнем с самого начала. Артиллерийские группы, к которым относились наши артиллерийские подразделения, в мирное время использовались редко. Не буду раскрывать всех подробностей — то ли это военная тайна, то ли я сам не успел в них разобраться, но суть в том, что в нашей части были командир отделения и заместитель командира по технической части. Два человека. Как правило, если подразделение присутствует в мирное время в режиме развертывания, в нем должно оставаться 10 процентов состава. Солдат и офицеров должно быть около 25 человек. А у них было двое. Так что это 1%, а не 10%. Поскольку в артиллерии был развернут только один дивизион, нами командовали три офицера, включая командующего артиллерией. А двое других были «посредниками». Посредник в армии — это человек, который должен знать все, что делает подразделение, чтобы убедиться, что оно не делает ничего плохого, и остановить его. Посредник помог нам. Конечно, в 100 000 раз меньше, чем наши непосредственные начальники, но они помогали нам больше, чем они сами понимают.
Наш профессиональный персонал относился к нам очень доброжелательно, когда и где только мог. И, возможно, они за нас волновались. Не было ни одного построения, в котором не было бы необходимости («Командир! Прикажи своим сотрудникам построиться и уйти только в казарму. Тогда все, кто спросит, будут знать»). У нас были более простые, выдвижные, маленькие автоматы без штыков. Ну, мы их не носили в тот период, когда можно было пожертвовать ими в оружейной комнате из-за казарменных условий. Да, нам никогда не было легко. Но я был благодарен нашим командирам, когда каждый день видел, как наши соседи носят с собой всевозможные вещи. Как внимательный наблюдатель, я нашел в наших командирах некоторые недостатки, но не буду о них говорить, потому что мои чувства только положительные. Почему эти люди служат в наших вооруженных силах? (Помните, что все мои рассказы — это то, что я воспринял, услышал, запомнил и выдумал?) Например, я даже не понимал, почему все они работают. Идея продлить срок содержания до пенсии после 20 лет службы в армии, но кто-то хватает мертвого бизнесмена за грудки, потому что он боится идти охотиться на журавлей. Не думаю, что нам нужно задумываться о том, почему так происходит. Потому что это работает, и это работает. Улыбнуло. Однако, если я правильно понимаю, майору или подполковнику платят от четырех до шести миллионов,
Прежде чем мы перейдем к повстанцам, я хотел бы поблагодарить гражданских лиц, которые были с нами. Они преподаватели, также входят в контрольную группу и являются водителями наших грузовиков «Камаз». Инструкторы приходили поговорить с нами о нашем снаряжении и нашей миссии, пока мы находились в казарме. Они также должны были проверять наши данные по обмену огнем во время учений, чтобы мы случайно не обстреляли Борисов или сторожевую башню. Это бывшие профессиональные военные, которые уже получают пенсию и приходят «помогать» военным своими отличными знаниями в этом вопросе. Да, пенсия и зарплата вместе составляют две зарплаты. Я бы хотел отдельно поговорить о водителе. Он уволился в запас в звании адъютанта. До этого он долгое время служил в армии, служил в Афганистане, а затем работал гражданским водителем. В свободное время ему всегда было о чем поговорить. Как он добывал еду в Афганистане, как выполнял нелегальную работу на грузовиках, как проехал сотни километров на нескольких машинах, как украл часть груза, который перевозил. В армии бытует мнение, что нельзя ставить людей в ситуации, когда они не знают, что делать, когда люди проходят через процесс выполнения этих миссий. Но он раз и навсегда отказался принести нам водку. Похоже, ему действительно небезразлична его работа. А солдаты собрали для него много грибов.
У нас было около 1000 партизан. 200 офицеров из Минска и 800 солдат и сержантов из Гомельской области (Гомель, Житковичи, Лечица, Мозырь, Журовин). Все мужчины в возрасте от 40 лет. Офицеры. Например, как те, кто служил офицерами в армии, так и те, кто впоследствии служил в департаменте. Солдаты и сержанты служили по 20 лет, но им вернули два года. Почти все офицеры, которые когда-то служили в армии, сразу попадали в штаб, где играли в свою командную игру. Они знали многое о том, чем занимались во время службы в армии, кто в какие неприятности попадал, кто чем занимался и т. д. Все они очень гордились тем, что в какой-то момент им хватило смелости оставить работу до пенсии, а спустя шесть месяцев они ни о чем не жалели. Словами не описать выражение глаз тех антивоеннопленных, которые имели возможность уйти на пенсию в звании старших лейтенантов через 10-15 лет, но не сделали этого. Мы, офицеры поздней боевой дивизии, не считались там строго офицерами. Ну, то есть в какой-то момент мы выглядели не так уж смешно, но некоторые из нас хотели выполнять свои обязанности как офицеры, открыто стреляя и маневрируя. Никто не смеялся и не посылал нас к черту, когда мы открывали дверь, но звезды на погоне было недостаточно, чтобы произвести настоящее впечатление.
Солдаты и сержанты вызывали у меня восторг. Это 40-летние мужчины, которые 20 лет назад отбыли двухлетний срок и теперь находятся в Бокане! В армии, например, они раздают ручные гранаты и управляют самоходными гаубицами. Именно эта демографическая группа удивила меня больше всего. Военные атрибуты и стандарты не внедрялись для них вслепую, они помнили все — от заправки постели до военных принципов выполнения миссии. Более того, в первый день до демобилизации оставалось всего три недели, и, без шуток, все уже были расслаблены!!! 
Мои бойцы всегда поддерживали меня и никогда не обижали. Думаю, это потому, что я никогда не пытался притворяться тем, кем не являлся. Бойцы научили меня разбирать и ухаживать за пулеметами, научили не выполнять ненужные приказы начальства и предостерегали от ошибок во время строевых маршей и других строевых маршей. Интересно было наблюдать, как преданные мне бойцы враждебно относились к офицерам Генерального штаба, которые пытались их запугать или отдать им оскорбительные приказы. Однажды один офицер, чья десятилетняя служба сделала его благородной фигурой в глазах солдат, попытался заставить моих солдат заниматься хозяйственными делами рано утром. Через несколько минут он нажал на кнопку и объяснил, что он не верблюд, и мои солдаты в том же духе рассказали ему о тяготах и лишениях, которые им пришлось пережить за время службы. Было страшно и интересно слушать их истории. Затем мы обнаружили, что весь другой лагерь уже подготовился и загрузился, и мы собрались все вместе. Однако вышеупомянутые полицейские больше не пытались завладеть нашей палаткой.